С сайта www.apn.ru :

Константин Крылов

Русские ответы

Статья первая: Этнофобия

Интеллектуальная жизнь нашей газоспасаемой Эрефии разнообразием не балует. Если честно, она всё больше напоминает захолустный колхозный рыночек семидесятых каких-нибудь годов. Под выцветшими тентами кемарят две бабуси, карауля связки переводного и домашние закатки с несвежим психоанализом: угрюмый мужик с ведром мочёного постмодерна: какая-то замученная жизнью тётка, напялившая, несмотря на жару, фофудью и вязаный катехон, протирает подолом русскую религиозную философию: у самого входа трётся потертого вида хмырь, он толкает кой-чё привозное, "до лягальной дискурсы недопущённое"... В общем, уныние.

Но есть, есть один умственный товар, пользующийся на этом убогом торжище неизменным спросом. Это оклеветание, изморачивание и шельмование русских людей вообще и русского национализма в особенности. То есть интеллектуальное русоедство. Его охотно заказывает россиянское начальство, пользуется оно спросом и у либеральной публики, да и вообще у всех приличных людей время от времени возникает надобность подкрепить свои убеждения по русвопросу. Но в основном продукт закупается для подтравливания самих русских. Которые, увы, до сих пор читают и слушают подобную гиль, после чего долго маются головой, пытаясь переварить какой-нибудь очередную заморочку.

Я, конечно, не берусь рассмотреть весь ассортимент предлагаемой дряни. Но кое-что особенно ядрёное заслуживает особого внимания.

Вот, например. Одна из самых популярных тем современного околонационального (то есть антинационального) говорения - это определение русской нации. "Вы скажите нам, кто такие русские". "Дайте определение".

Надо сказать, что подобного определения требуют почему-то только у русских - другие нации прекраснейшим образом существуют без того, чтобы их определяли. Ни грузин, ни чечен, ни образованный тунгус, ни друг степей калмык - никто из них не обязан давать отчёта в том, что они такое. А если подобные вопросы и обсуждаются, то сугубо внутри национального сообщества, посторонним туда вход воспрещён. И, главное, это воспринимается всеми как должное. "Это же их внутреннее дело".

Так ради чего у русских вымогают какие-то "определения себя"? Ради двух целей. На вид они кажутся противоположными, но на самом деле ведут к одному и тому же. Это такие два зайчика, за которыми очень удобно гоняться: поймаешь одного - второй сам прибежит.

Во-первых. Навязчивое желание дать "определение русским" может использоваться для отрицания существования русских как народа. Раз нет точного, исчерпывающего и стопроцентно принятой дефиниции русского человека - значит, никаких русских в природе не существует. А все прочие народища, народцы и народишки, сколько их ни есть, - очень даже существуют: ведь они-то существуют de facto, а не de jure. "Им-то, знать, и пановать".

Во-вторых. Если убедить русских в том, что их нет, всё-таки не получается, то можно ведь подобрать такое определение, которое позволит считать "русским" кого угодно, включая негра преклонных годов, кое-как выучившим слово "здрасьте". Более того, путём нехитрых манипуляций можно доказать, что негр преклонных годов, записавшийся в русские, является куда лучшим русским, чем сами русаки (1). Что, разумеется, приводит на практике к тому же результату, что и в первом случае. Сообщество, куда можно произвольно записать кого- угодно, не является сообществом вообще, так как его состав можно в любой момент поменять на любой другой. Это так, симулякр. Говоря по-русски - фигня. А с фигнёй можно не считаться.

Теперь о характерных особенностях обоих лжеучений. Как правило, тезис "русских нет" доказывается через демонстративное отрицание этнического единства русского народа. "Нет никаких русских, а есть финно-татары". А тезис "русским может стать кто угодно" - через демонстративную переоценку ассимиляционных возможностей русской культуры. "Всякий, любящий поэмы Левитана и гравюры Лермонтова, - уже русский".

В первом случае отрицается само существование "русской крови". Во втором - утверждается, что всякий, объявивший себя русским и хоть каким-то боком причастный к "русской культуре" уже является русским.

Поэтому соответствующие направления мысли можно назвать этнофобией и культурофилией. С приставкой "рус", разумеется. Поскольку этнофоб отрицает не всякий этнос, а только русский. Равно как и культурофил открывает для всех и каждого не всякую культуру, а только русскую.

Начнём, пожалуй, с этнофобии.

Существует и поддерживается диковатая легенда о том, что русские - это народ-бастард, народ-ублюдок, "дикая смесь всяких кровей". В качестве компонентов предполагаемой "смеси" называются, как правило, "татары" ("поскреби русского - найдёшь татарина"), а также финно-угорские народы, какие-то абстрактные "азиаты" (это слово произносится обычно с характерным отвращением). На худой конец, из закоулков памяти извлекаются названия древних племён - всяких "кривичей и вятичей", которые тут же объявляются реально существующими до сих пор, а русские - всего лишь их "смешением" (2).

Далее фантазия начинает отрываться по полной: угро-татарские монголоиды начинают гулять по страницам либеральных газет и прыгают из телевизора.

Что же имеет место в реальности?

Как утверждает скучная наука генетика, русские - чрезвычайно однородный этнос. Разброс характерных признаков русских на всём огромном пространстве от Калининграда до Владивостока в два раза меньше, чем, скажем, для населения Западной Европы. Что касается антропологического типа - определяемого через форму и размер черепа, длину конечностей и прочий "фенотип" - то русские являются не просто европеоидами (3), а эталонными "белыми людьми": значения этих величин наиболее близки к средним для европейцев в целом. Мы - белые люди, нравится это кому-то или нет.

Впрочем, достаточно самых поверхностных знаний в области генетики, на уровне Менделя, чтобы прийти к тому же выводу. Дело в том, что типичная русская внешность определяется в основном рецессивными генами, а восточная - как правило, доминантными. То есть - любая примесь, попадающая в русский генофонд, сохраняется там очень надолго. Азиатские черты лица вылезали бы из поколения в поколение. Но этого нет.

Что касается монголоидных генов, тут есть свой конёк: так называемый эпикантус - маленькая складочка у внутреннего угла глаза, прикрывающая слёзный бугорок. Эпикантус характерен для монголоидов, а также сибирской расы (эвенков, юкагиров, бурят). В случае сколько-нибудь заметной примеси монгольской крови у русских он тоже присутствовал бы. Но, как показали исследования, что-то похожее имеется только у каждого семисотого русского, да и то в зачаточном состоянии. Вот и вся татарская примесь. Столько же её можно сыскать у тех же немцев: И то же самое можно сказать и о прочих признаках монголоидности - например, пресловутых "азиатских скулах", воспетых Высоцким (интересно, где он их у себя обнаружил) (4). Короче говоря, человек, способный разглядеть в русском "татарина", скорее всего никогда не видел татарина.

Всё те же самые аргументы применимы и к искателям "кривичей и родимичей" среди современных русских. Если немцев или англичан - национальное единство которых никто не смеет отрицать - как раз можно разделить на разные народы (швабы и пруссаки ну очень разные, да и шотландцы до сих пор сохранили не только историческую память, но и этническое своеобразие), то русские, по европейским меркам, одна семья.

Причины такой этнической однородности тоже вполне очевидны.

Во-первых, русские очень долгое время были народом, живущим в географической и культурной изоляции. Огромные расстояния в сочетании с ужасным климатом и крайне неудобными для преодоления пространствами (5). препятствовали какой бы то ни было мобильности. Путешествие - любое - было затратным и небезопасным мероприятием. Это не мешало медленному и основательному продвижению русских на северо-восток, но это был "билет в один конец": люди приходили на новые земли и оставались там. А вот "приезжих" и "проезжих" в современном смысле этого слова в России всегда было мало.

Во-вторых, русским - в нормальном их состоянии - свойственен достаточно высокий уровень биологического отторжения от других народов. Я не имею в виду какую-то "ксенофобию", в которой, кстати, русских любят обвинять те же самые люди, которые отрицают само существования русского народа. Речь идёт об элементарном нежелании биологически смешиваться с чужаками - то есть заключать браки и плодить смешанное потомство. Такое поведение вполне логично для народа с рецессивной генетикой (6). Кстати, именно это обстоятельство уберегло малые народы России от исчезновения. Вопреки распространённому мифу о высокой ассимиляционной способности русских, которые-де переваривают любую примесь, на деле всё оказывалось наоборот. Даже малочисленные народы, которые в Европе или Азии давным-давно растворились бы в доминирующей нации, в России сохранились. Это, безусловно, очень плохо, поскольку именно это обстоятельство работает на миф о "многонациональности России". Но таковы факты.

Более смешанной по крови была - как это часто случалось в истории - аристократия. Именно в этом слое можно было обнаружить потомков татарских мурз, немецких наёмников петровских времён, даже каких-нибудь экзотических шотландцев. Ещё большим, конечно, было нерусское культурное влияние - прежде всего западное. Однако потомков русской аристократии в России осталось мало - в силу известных событий начала XX века. Разумеется, и в этом нет ничего хорошего, но, опять же, таковы факты.

Наконец, в XX веке, когда смешение народов стало реальностью, Советский Союз был практически закрытой страной. Браки с иностранцами, мягко говоря, не поощрялись. Что касается внутренней политики, то мобильность населения была искусственным образом снижена почти до нуля. Все жили на своих местах, прикреплённые к земле бюрократическим дыроколом - системой прописки, паспортным контролем, невозможностью легально приобрести частное жильё и свободно устроиться на работу, много чем ещё. Сколько-нибудь значительные антропотоки просто отсутствовали. В третий раз можно сказать, что в этом не было ничего замечательного, и опять помянуть факты.

Итак, русские хорошо сохранились - именно как генетически единый народ. A propos, в XXI веке, это может оказаться ценным: в эпоху глобализации устойчивая идентичность, в том числе биологически подкреплённая, может оказаться очень и очень востребованной.

Всё сказанное не означает, что "кровная" сторона русской идентичности так уж беспроблемна. Например, традиционная самоидентификация русских как славян может оказаться не вполне соответствующей действительности. Согласно данным генетики, русские стоят ближе к скандинавам, чем к жовиальным обитателям Балкан. Каковое обстоятельство, может быть, стоит учитывать, говоря о русском менталитете и прочих подобных материях: Но опять же - ни о какой "смеси генов" говорить не приходится. Русские - единый народ, скреплённый, помимо всего прочего, ещё и общностью происхождения, кровью.

Хочу отметить - я, например, не чувствовал бы себя менее полноценным, если бы русские и впрямь оказались по генетической карте ближе к татарам, чем к датчанам. "Что выросло - то выросло". Просто не надо врать про "полутатар-получухонцев", поскольку это именно что враньё, от первого до последнего слова.

Не было бы большой бедой и реальное "смешение кровей" - есть народы, которые упорно сохраняют свою идентичность, несмотря на самые трагические в этом плане обстоятельства. Чтобы не ходить далеко за примерами: Эдуард Лимонов в одной из книг о балканской войне заметил, что среди сербов куда больше жгучих брюнетов с турецким носом, чем среди хорватов или босняков. Причина тому проста: сербы, не принимавшие ислама, были поражены в правах перед турками. В частности, любой турок мог прийти в сербский дом и делать там всё что угодно, в том числе и насиловать женщин. Это не мешает современным сербам осознавать себя единой нацией, коллективно противостоящей "генетически близким" хорватам: Но в русской истории ничего подобного не было.

И ещё. Кому-то может показаться, что я придаю слишком много значения "генам", тем самым сводя национальное к этническому, а этническое - к биологии. Разумеется, нет. Во-первых, этничность не сводится к ДНК. Во-вторых, национальное, хотя и опирается на этничность как на основу, но тоже к нему не сводится к нему. Эти вопросы мы ещё разберём подробнее. Я лишь хочу сказать, что на расистские рассуждения - а разговоры о "финно-татарах" являются именно расистскими - удобно отвечать расистскими же аргументами, особенно если они имеются в наличии.

На этом, пожалуй, и завершим "этническую" тему. В следующей статье мы поговорим об "определении русскости через культуру" и связанных с этим мифах.

Примечания

1. Например, он не ругается матом - за незнанием соответствующих слов. Это ведь хорошо, когда человек не ругается матом? Хорошо. Значит, из негра выйдет лучший русский, чем из рязанского мужичка. "Железная логика". "Попробуй опровергнуть".

2. Интересно наблюдать, как из всех щелей такого рассуждения прёт наивный, неприкрытый расизм. Люди, с пеной у рта доказывающие, что русские - это "финно-татары", даже и не скрывают, что считают тех же татар и всю прочую "азиатчину и северянщину" людьми второго сорта, а за первый сорт держат только "евров" - то бишь европейцев и евреев. Быть "татарином", по их мнению, "обидно". Впрочем, иногда русским делают царские подарки. Вот известный специалист по расовому вопросу, журналист Леонид Раздиховский как-то заявил: "Говорят, поскребите русского и найдете татарина, немца, а теперь - и еврея". Видимо, это большая честь.

3. Не все европеоиды (или, как выражаются на Западе, caucasian) - белые. К ним относят, например, часть коренного населения Северной Африки.

4. Впрочем, в контексте песни "азиатские скулы" выступают скорее как поэтический символ "неправильности", "неприличия", нуждающегося в стёсывании и замазывании - что возвращает нас к уже затронутой теме наивного расизма, столь свойственного "изряднопорядочным".

5. "Русские просторы" являются "просторами" только на карте. На самом деле это препятствия. Замечательное русское слово "глухомань" очень точно отображает их природу - гасящую, тормозящую всякое усилие, даже человеческий голос. В отличие от пространства европейского или азиатского, которое само стелется под ноги, русская "глушь" - это идеальный изолятор, воплощённая идея препятствия. "Свободного места" в России очень мало.

6. Только в наше время, после женской эмансипации в её советском варианте, а также поддерживаемой антирусским государством политики тотального превосходства любого нерусского над русскими, началась эпидемия смешанных браков. И то - сейчас она заметно идёт на спад.

Статья вторая: Культурофилия

В предыдущей статье мы разобрались с антирусской этнофобией - то есть воззрением, согласно которому русского народа "не существует", так как он представляет из себя "смесь кровей", причём, по мнению самих этнофобов, кровей "азиатских", "скверных". Разбирать эту теорию было просто, поскольку здесь можно оперировать фактами. Причём фактов достаточно для того, чтобы опровергнуть эту идею с двух сторон: во-первых, отрицая конкретные утверждения этнофобов, и, во-вторых, подрывая саму этнофобскую идею. То есть: русские не являются "смесью", но даже если бы это было не так, само наличие "примесей" и "разбавлений" крови ещё не подрывает единство народа, а единство происхождения его не гарантирует. Ещё раз вспомним ситуацию с сербами и хорватами - и закроем тему.

Сложнее обстоит дело с теми, кто пытается подрывать единство русских изнутри, вводя такие критерии "русскости", под которых можно при желании подогнать кого угодно. Тут мы вынуждены спорить не с фактами, а с концепцией, а это всегда сложнее. К тому же эта концепция существует в нескольких вариантах, по сути своей различных, но удобных для риторических подмен. Поэтому тут нам придётся быть очень внимательными.

Первый и самый распространённый вариант подобной концепции состоит в утверждении, что русским может называться всякий человек, причастный русской культуре и желающий называться русским. Впрочем, последнее добавление часто опускается: предлагается записать в русских всех "причастных к культуре и ценностям" (1).

На вопрос о том, что такое эта самая "причастность", отвечают по-разному. Некоторые требуют хорошего знания русского языка и литературы, другие настаивают на православном крещении, третьи, не мудрствуя лукаво, предлагают считать русскими "всех, кто любит Россию" или "всех, кто работает на Россию", да и вообще всех хороших людей разом. "Все хорошие люди - русские". К этому часто добавляется, что "хороший Гоги мне ближе плохого Вани, хучь он весь из себя рязанский". Дальше следует какая-нибудь история из жизни, когда Ваня повёл себя плохо, а Гоги - хорошо. Венчается всё это обычно чем-нибудь неубиенным - типа "а Пушкин так вообще был наполовину негр".

Вываленный на обозрение клубок утверждений, - который, впрочем, обычно вот так и вываливают, "в том или ином комплекте", - состоит на самом деле из очень разных ниточек. Будем выдёргивать эти ниточки по одной.

Начнём с начала - то есть с темы "причастности к русской культуре". Здесь мутит воду слово "причастность". Что это такое? Может быть, это знание русской культуры - то есть владение русским языком, осведомлённость о событиях русской истории, хорошее понимание реалий и т.п.? В таком случае самым лучшим русским окажется какой-нибудь ЦРУшный аналитик из "русского отдела", жизнь положивший на разрушение России и уничтожение русского народа. Туда же, в русские, придётся записать французского профессора-слависта, автора книг о мазохизме и тоталитарной сущности русской души. А также израильского филолога, убеждённого сиониста, с десяток лет боровшегося за право выезда и ненавидящего "эту страну" до печёночной колики... А также множество других персонажей, которые жутко оскорбились бы, если бы их в лицо назвали "русскими". Не войдёт в список только какой-нибудь "Ванька в телогреечке", выгнанный из русских по неспособности сдать экзамен французскому профессору.

Между тем, даже на интуитивном уровне ясно, что пресловутый "Ванька" как раз русский, а профессор таковым вовсе не является. То есть "знание русской культуры" - вещь, конечно, хорошая, но к национальной идентичности оно имеет далеко не самое прямое отношение.

Поскольку вышесказанное, в общем-то, очевидно, то сторонники определения русскости через культуру начинают объяснять, что имеется в виду не холодное (а то и враждебное) "знание предмета", а некая внутренняя связь с этой самой культурой. Русский - тот, кто любит звучание русской речи, русские сказки, русские песни, Толстого, Достоевского, берёзку, осинку, матрёшку, балалайку и прочие, так сказать, артефакты.

Это уже ближе к делу. Однако все артефакты материальной и духовной культуры, которые в таких случаях перечисляются, имеют одно нехорошее свойство - они отчуждаемы. То есть - для того, чтобы их любить, совершенно не обязательно хорошо относиться к самим русским. Их можно "любить отдельно". Более того, любовь к некоторым "исконно русским ценностям" может послужить причиной ненависти к их законным обладателям. Например, человек, обожающий русскую природу, все эти берёзки-осинки и унылую красу русских полей, может при этом искренне считать, что русские её только портят. И что неплохо было бы их всех вырезать, а страну заселить более подходящим народом. А потому любить берёзки и осинки он приедет, скорее всего, на танке. Как те, кому Гитлер обещал поместья на Среднерусской возвышенности.

Это-то всё понятно. Но ровно то же самое касается и любви к русскому языку, песням-сказкам, писателю Достоевскому и прочим нематериальным ценностям. Всё это можно любить и всем этим можно владеть, отнюдь не считая себя русским, более того - будучи их врагом.

Обратимся к истории. Нередки случаи, когда народ, завоевавший территорию другого народа, перенимал культуру, обычаи и даже язык побеждённых. Побеждённым от этого не становилось легче. Напротив, довольно часто принятие культуры побеждённого народа победителями сопровождалось окончательной деградацией побеждённых, у которых уже не оставалось буквально "ничего своего".

Примеров тому можно привести множество. Взять хотя бы самый известный - греко-римский случай. Римляне искренне любили греческую культуру, более того - открыто признавали её превосходство над собственной. "Греция, взятая в плен, победителей диких пленила, в Лаций суровый искусства внеся", - писал Гораций. И дело не ограничивалось искусством: римляне перенимали у греков всё, что им нравилось, начиная от кухни и кончая культами. Однако римляне от этого не стали греками. Более того, "настоящих" греков они презирали. Причём презирали даже почитатели греческой культуры: например, Цицерон, усердный и благодарный ученик эллинских ораторов, прославился ещё и тем, что ввёл в литературный оборот презрительное словцо graeculi - что-то вроде "гречишки", причём называл так всех греков вообще, включая учёнейших мужей. Потому что даже величайших греков римляне рассматривали всего лишь как полезных и умелых слуг. Сама Эллада, переименованная в провинцию Ахайю, влачила жалкое существование. Униженные греки отчаянно мечтали только об одном - стать римлянами. И когда латинский Рим пал, а греческие области, напротив, поднялись, то жители новой империи назвали себя ромеями, свою столицу - Новым Римом, а своё государство - Римской Империей (2). Впрочем, грекам ещё повезло: они хотя бы сохранились физически.

Представим себе такую гипотетическую ситуацию. Завтра с Российской Федерацией происходит что-то фатальное - ну, скажем, падает цена на газ. Дальше начинается распад страны на кусочки. В этот момент хорошо отстроенная усилиями российского правительства, богатая и вооружённая до зубов Чечня объединяет под собой Кавказ и устраивает всероссийский джихад. То есть кавказцы захватывают Россию, так сказать, на официальном уровне. И становятся правящим классом.

Теперь вопрос: на каком языке разноплемённое воинство будет общаться между собой? Наверное, верхушка постарается сохранить чеченский. Но для того, чтобы хоть как-то скрепить разноязыкую орду оккупантов, понадобится общий язык. Очевидно, это будет русский: его худо-бедно знают все, к тому же он удобен для отдачи приказов русским рабам. Дальше, когда начнётся формирование общекавказского правящего класса, русский станет уже безальтернативным. Впрочем, этот процесс идёт уже сейчас. Например, чеченский бард Тимур Муцураев, животно ненавидящий русских и воспевающий подвиги чеченских героев, поёт свои песни на русском языке - именно для того, чтобы "донести своё слово" до общекавказской аудитории: При этом первое время после завоевания слово "русский" в адрес кавказца будет, скорее всего, тяжелейшим оскорблением - поскольку это будет синонимом слова "раб". Но потом в словарь будет официально введено уже сейчас популярное среди кавказцев словцо "русня". Себя же завоеватели через какое-то время начнут называть "русскими" - ну хотя бы чтобы "иностранцам было понятно" (те вряд ли изменят своей привычке называть всех жителей России "russians"). Заодно они присвоят и русскую культуру - естественно, приспособив её к своим надобностям. Уже третье-четвёртое поколение чёрных волчат будут учить наизусть стихи Муцураева и даже Пушкина, а родные языки будут знать на уровне двадцати "домашних" слов и выражений. Утихнет и яростный исламизм, который хорош для того, чтобы побеждать, а не для того, чтобы жить комфортно.

Так вот. С точки зрения любителей определять русскость через "причастность русской культуре", подобный сценарий не содержит в себе ничего особенно фатального. Да, русских всех убьют - но убийцы сами станут русскими, причастятся русской культуре, языку и так далее. "А чё, всё в порядке". Но вот самим русским подобный сценарий вряд ли придётся по душе.

Итак. Причастность к русской культуре - и в аспекте "знания", и в аспекте "предпочтения" - не только не делает человека русским, но - при определённых обстоятельствах - вполне совместима с крайним неприятием русскости. Можно любить русскую природу, русскую литературу, даже русский язык, - но не считать себя русским и отчаянно ненавидеть русских как народ.

Может показаться, что решением проблемы явится добавление к списку "ценностей русской культуры" самого русского народа, то есть определение "русскости" через русофилию. "Человек, любящий русскую культуру, русскую литературу и русских людей - русский". Но это порочный круг: русский определяется через русских же. Это позволяет называть "русскими" кого угодно или отказывать в русскости кому угодно. Например, имеется немало интеллектуалов, которые клянутся в любви к русским людям и всему русскому вообще, а дальше начинают рассуждать о том, что русскими можно считать только кержаков-староверов, или только жителей провинции, или только парижских эмигрантов голубых кровей, а все остальные - "никониане", "москали", "советские ублюдки" и т.п. Другие легко вписывают в русские, скажем, образованных евреев, которые "имеют больше прав на русскую культуру, чем русские" - из чего выводят и некие особые права на всё остальное. Третьи начинают рассуждать о том, что лучшие русские обязательно должны иметь "букет кровей" в родословной, а четвёртым, наоборот, кажется, что современные русские недостаточно нордичны и желательно было бы закупить где-нибудь в Германии несколько литров немецкой спермы для исправления породы:

Но эту тему, - о предъявлении русским разнообразных "дополнительных условий и ограничений" на право зваться русскими, - мы, опять же, рассмотрим отдельно. Вернёмся на прежнее.

Возьмём химически чистый случай: некий человек, нерусский по происхождению, прекрасно знает и искренне любит русскую культуру, русскую историю, русский язык, наконец, русских людей - самых обычных, реальных русских. Делает ли всё это его русским?

Зададим этот вопрос ему самому.

Вот пример. Мой друг Армен Асриян - журналист, писатель и поэт. Он прекрасно говорит и пишет по-русски. Он блестяще знает русскую историю - детально, входя в подробности. Много поколений его предков служили в рядах русской армии. По убеждениям он - пророссийский империалист, а жить предпочитает в Москве. И, тем не менее, когда его русские друзья, искренне желая сделать ему приятное, говорят что-нибудь вроде: "Армен, ну ты же наш, русский", он всегда отвечает на это - "Нет. Я армянин".

И точно такое же твёрдое "нет" в ответ на приглашение "в русские" я слышал неоднократно - причём как раз от людей честных и достойных, которых и хотелось бы "принять к себе" и считать своими.

На самом деле это является вполне естественным, более того - единственно возможным ответом. Потому что уважающий себя человек гордится своим происхождением, своими предками, своей личной историей. И даже выбрав для себя жизнь в России, принимая русские обычаи, говоря на русском языке, заключив брак с русской или русским, полностью связав свою судьбу с русским народом - он побрезгует сомнительной честью быть записанным в русские задним числом (3).

Что касается людей, себя не уважающих, спросим себя - заслуживают ли они доверия? В самом деле: человек, легко и непринуждённо меняющий идентичность, подозрителен. Особенно если эта мнимая перемена нужна ему для каких-нибудь мелких прагматических целей.

Назовём вещи своими именами. В настоящее время русским быть невыгодно - в том смысле, что открыто декларируемая принадлежность к русской нации не даёт человеку ровным счётом ничего, кроме неудобств. Напротив, нерусское происхождение открывает множество возможностей, для русских закрытых (4). Но при этом в некоторых обстоятельствах бывает всё же выгодным называть себя "русским" - разумеется, не принимая этого всерьёз. Таким людям и в самом деле требуется аусвайс, подтверждающий их эксклюзивное право в любой удобный момент назваться "русским", не неся при этом никаких обязательств, а, наоборот, пользуясь этим правом для того, чтобы безнаказанно вредить или глумиться над русскими. Как, например, один популярный журналист популярной журналистской национальности, зарабатывающий на жизнь русофобскими статьями, любит подпустить фразочку "да я, в сущности, более русский, чем вы все" - чтобы после этого отвесить какую-нибудь очередную плюху. Впрочем, это ещё сравнительно безобидный случай. Хуже, когда "тоже русский" начинается заниматься чем-нибудь практическим - например, представлять интересы русских в общественных организациях или законодательных органах власти, или, того хуже, "работать по коренному населению" (5).

В целом же - "требующие записи в русские" ведут себя как кукушата, выпихивающие из гнезда ласточки её птенцов, чтобы откормиться самим. После чего пополнить собой кукушечью стаю.

Итак, практические выводы. Замечательно, если человек знает и любит нашу страну, наш народ и всё им созданное - а то и принимает участие в созидании (6). Но не нужно на одном этом основании торопиться записывать его в русские - и не нужно верить тому, кто вдруг начинает торопливо записываться в русские сам. Даже если он знает наизусть "Евгения Онегина".

Это, однако, ещё не конец разговора. Несмотря на то, что основные положения "культурофильства" мы разобрали и опровергли, клубок ещё не размотан до конца. Осталось несколько ниточек, которые мы попробуем распутать в следующей статье.

Примечания

1. Существует, правда, ещё и радикальная интерпретация, когда опускается не добавление, а основная часть, и русским провозглашается всякий, кто называет себя так. Нелепость этой точки зрения настолько очевидна, что я не буду тратить силы и время читателей, чтобы её подробно опровергать. Достаточно сравнения: если я назовусь англичанином, венгром или турком, я от этого, очевидно, не сделаюсь таковыми. Если же я буду настаивать на своём праве называться турком в среде турок, то в лучшем случае попаду в смешное положение, в худшем - поимею неприятности.

2. Слово "Византия" - по древнему названию столицы империи, которая когда-то называлась "Византиум" - выдумка западноевропейских историков, которым очень не хотелось называть ненавидимую европейцами (и ими же уничтоженную) сверхдержаву так, как она называла себя сама: Римская Империя.

3. Разумеется, я сейчас говорю о людях, у которых есть чётко выраженная национальная принадлежность и нет проблем с причастностью к своему народу. О людей с "букетом кровей", потомстве от смешанных браков и наконец, о людях с проблемной идентичностью - такое тоже бывает - мы поговорим позже.

4. Почему в современной России сложилась такая ситуация, мы сейчас рассуждать не будем. Просто отметим это как наблюдаемый факт.

5. Чтобы не пускаться в длинные объяснения, я снова позволю себе сослаться на Армена Асрияна, который имеет моральное право не быть политкорректным в этих вопросах. Приведу полностью его небольшое выступление на клубе "Товарищ", формально посвященное "еврейскому вопросу", но по сути своей касающейся этики межнациональных отношений в целом.

"Включив вчера телевизор, я попал на фильм "Торпедоносцы". Там был очень интересный момент: каждый раз, когда кто-то погибал, возникала серия как бы фотографий. И в конце была серия "фотографий" тех, кто выжил, с разверткой по времени: каковы они были бы через десять лет, через пятнадцать, через двадцать, - перемежаемая "фотографиями" погибших.

И я поймал себя на том, что смотрю немножко по-другому. Дело в том, что отец у меня был летчиком, воевал в Корее. Все детство - лет с трех - у меня сопровождалось такими картинками: приезжали отцовские однополчане и на вечерних посиделках поминали погибших в Корее. Понятно, что почти все отцовские однополчане были русскими. И мой собственный недолгий военный опыт в Карабахе был связан с русскими, так как я был в русском отряде.

Вчера я в очередной раз попытался расслоить свои эмоции: сначала я пытаюсь отчленить эмоции, связанные с моими личными переживаниями, потом те, что связаны с воспоминаниями об отцовских однополчанах, и, в результате, как мне кажется, получаю чистую реакцию на фотографии.

И оказывается, что я смотрю на эти фотографии без эмоций. И, наверное, я точно так же смотрел бы на фотографии погибших летчиков люфтваффе. То есть этнической эмоции у меня тут нет. А может она у меня быть только по отношению к армянину.

Восемь поколений в моей семье служили в русской армии. Они воевали и погибали за Империю. Но Империя не может существовать без станового имперского народа. И отсюда проистекает родственное чувство к русскому солдату у нерусских, служащих российской империи.

Так вот, у евреев, кажется, нет этого родственного чувства к русскому солдату. Дело в том, что до возникновения Израиля у евреев не было аналогичного выбора, какой был, например, у армян, татар, грузин и т.д. У евреев не было клочка земли, на котором они могли бы почувствовать себя среди своих. После того, как возник Израиль, у евреев возникла возможность выбирать: когда они хотят быть среди своих, они могут поехать в Израиль, когда им дороже Россия, они могут остаться в ней или вернуться в нее.

Почему почти все латышские стрелки после окончания гражданской войны были направлены в органы ЧК? Дело в том, что латыши не испытывали никакого этнического родства к расстреливаемым русским. Но латыши просто "делали работу". А евреи-чекисты к русским относились еще хуже в связи с тем, из чего долго старались вырваться, то есть из черты оседлости и из других ограничений в правах. То есть у евреев не только отсутствовала человеческая солидарность к русским, но и была к ним бессознательная этническая враждебность.

Евреи в России были не согласны тогда и не согласны до сих пор, что у любого этноса должны быть ограничения в правах по сравнению со становым имперским народом. Они не понимают также, что судьей можно быть только среди своих.

По-моему, в империи для любого человека, не принадлежащего к главному имперскому этносу, должны быть закрыты некоторые возможности. Например, в определенных обстоятельствах ему должна быть закрыта дорога в службу безопасности".

6. Здесь, кстати, стоит проговорить ещё одну мысль - банальную, но всё-таки заслуживающую отдельного упоминания. Поскольку культура - как материальная, так и духовная - отчуждаема от своих создателей, то не обязательно быть русским, чтобы принимать участие в развитии русской культуры. Как русский дом может быть спроектирован и построен немцами или турками, так же армянин или еврей может написать стихотворение, которое украсит антологию русской поэзии. Разумеется, в каждом конкретном случае можно спорить о том, насколько это стихотворение будет "русским по духу, а не только по языку" и т.п. Это крайне интересная тема, и мы её впоследствии рассмотрим подробнее. Пока что я лишь говорю, что это в принципе возможно.

Статья третья: Полукровчество

В предыдущих статьях мы разобрали два мифа, используемых для подрыва русского национального самосознания, а именно мифы этнофобский и культурофильский.

Казалось бы, они не имеют между собой ничего общего: угрюмые расисты, уличающие русских в 'смешении генов' и 'нечистокровности', и симпатичные добряки, не взирающие ни на фенотип, ни на генотип, готовые распахнуть объятья каждому, кто способен выговорить 'я русский', стоят на разных концах идейного спектра. Но есть тема, где оба мифа причудливым образом переплетаются.

Я имею в виду тему 'полукровок' (1), то есть людей со смешанным происхождением и происходящими от этого проблемами с самоидентификацией. Эта тема всплывает в любой дискуссии по поводу русского вопроса. Причём, что характерно, её охотно используют в своих целях и этнофобы, и культурофилы.

Начнём с первых. Когда этнофобу приходится-таки признать, что русское этническое единство всё-таки существует, он тут же переходит на следующую линию обороны и начинает доказывать, что оно существовало когда-то в прошлом, но сейчас практически полностью размыто смешанными браками. А, следовательно, никаких русских и не существует. В доказательство этнофоб часто приводит своё собственное происхождение - 'да у меня самого, например, дедушка полутатарин-полуякут, мама - полячка и жена еврейка'. Далее следует перечисление родственников и знакомых, которые все почему-то оказываются сплошь инородцами и метисами, причём самыми что ни на есть экзотическими ('и, кстати, у меня лучший друг полуеврей-полукореец, отличный парень, не то, что русские'). Потом разговор переходит на оппонента, во внешнем облике и духовном складе которого немедленно обнаруживаются 'нерусские' черты. Мне, например, неоднократно говорили нечто вроде 'ну вот взять хотя бы тебя: ты - рыжий и умный, - значит, нерусский'. На встречный вопрос, являются ли 'настоящие русские', по мнению собеседника, кретинами, следует, как правило, смущённое полупризнание - 'ну не то чтоб так: ну ведь есть разница в интеллекте: ну сам понимаешь'. Отказ 'понимать' такие вещи воспринимается в штыки: ну как же можно не соглашаться с тем, что настоящие русские бывают только белобрысыми, унылыми и недалёкими? 'Ведь это же так очевидно всем нормальным людям'.

Теперь о вторых. Когда культурофил бывает вынужден согласиться с тем, что сама по себе 'причастность русской культуре' не является достаточным основанием для 'зачисления' в русские, он обычно занимает позицию 'тем хуже для русских'. Засим произносится длинная речь на тему того, что русскую культуру создали вообще-то нерусские, что у русских 'нет ничего своего' - и что русские должны быть по гроб жизни благодарны тем инородцам, которые со своего плеча дали им, сирым, кой-какую 'культурку'. На робкие вопросы типа 'а Пушкин?' следует недоумённое - 'так ведь Пушкин эфиоп, это же все знают' Далее идёт поток открытий: Лермонтов оказывается 'шотландцем', Ахматова - 'татаркой', Менделеев - так и вовсе евреем. С другой стороны, в русскую культуру торжественно вписываются какие-нибудь Булаты Окуджавы и Мерабы Мамардашвили, - без творческого наследия которых она, оказывается, 'просто немыслима'. В конце делается вывод, что Окуджава - не просто русский, но и куда лучший русский, чем все 'так называемые этнически чистые русопяты', которые 'не стоят и ногтя великого Булата'. А Россия без 'притока свежей крови извне' просто рухнет, так как чистокровные русские ни на что путное не способны.

Что ж, давайте разбираться.

Для начала зададимся простым вопросом: точно ли среди русских так много полукровок? И верно ли то, что большинство деятелей русской культуры к ним относятся?

Начнём со второго вопроса. Причём с хрестоматийных случаев - так удобнее. Хотя бы с того же Пушкина.

Я неоднократно слышал, даже от неглупых людей, что 'наше всё' было, оказывается, 'наполовину негром'. Несколько более осведомлённые люди говорят уже о дедушке-эфиопе. На самом деле знаменитый 'арап Петра Великого', генерал-аншеф Абрам Петрович Ганнибал, приходился Пушкину не дедом, а прадедом. Кстати, если уж затрагивать тему 'нерусского происхождения' Пушкина, то стоит упомянуть и его прабабку, Христину-Регину фон Шеберг, со скандинавскими, немецкими и итальянскими предками в роду. По отцовской же линии, если копнуть, обнаружатся Чичерины, потомки Афанасия Чичери, приехавшего в Россию из Италии в свите племянницы византийского царя Зои Палеолог и здесь осевшего. Род Чичери, в свою очередь, восходит к Цицерону - так что даже странно, что о латинских генах великого поэта так мало известно просвещённой публике... Но всё это надо именно что 'копать'. Что же касается пресловутого 'негра', то он был одним из восьми предков поэта. Процент эфиопской крови желающие могут посчитать сами. Даже угрюмые нацистские специалисты по расовой чистоте, и те не стали бы докапываться.

Откуда же такой интерес к фигуре одного из прадедушек 'нашего всего'? Всё просто: этот интерес поощрял сам Пушкин. Он говорил о Ганнибале в нескольких стихотворениях ('К Юрьеву', 'К Языкову', в знаменитой 'Моей родословной'), начал писать повесть 'Арап Петра Великого', и вообще довольно часто поминал своё 'африканское' происхождение - как в творчестве, так и в жизни. Что может создать у современного читателя впечатление, будто 'наше всё' был образцово-показательным интернационалистом.

Увы, причины такого интереса к своему 'африканству' были куда более прозаические, бытовые. Пушкин, конечно, гордился своим предком, - а Ибрагим Петрович Ганнибал был человеком в высшей степени незаурядным, - но куда чаще вспоминал его в ситуациях, когда ему нужно было как-то оправдать собственные недостатки, то бишь холерический темперамент и волокитство. Недостатки, заметим, распространённые: как показывает практика, не обязательно иметь в роду пылких эфиопов, чтобы иметь несдержанный во всех отношениях характер. Но зато переваливать ответственность на прадеда, некстати одарившего правнука африканским буйным нравом, было чрезвычайно удобно.

Вообще говоря, попытки переложить на 'чуждые гены' что-то неприятное или сомнительное в себе (2) отлично сочетаются с интересничанием, то есть желанием привлечь к себе дополнительное внимание (3). Этой самой манере списывать на счёт предков всякие личные свойства, и хорошие и плохие, мы обязаны большим количеством семейных легенд. Я много раз слышал рассуждения типа 'мама у меня была такая гордая - ну так ведь у неё в роду поляки'. При попытке выяснить, что это за поляки такие, частенько выяснялось, что 'если чего и было, то давно и неправда'.

Кстати, о 'неправде'. Пушкин, конечно, слегка злоупотреблял легендарным прадедушкой - но он у него, по крайней мере, был. Но встречаются и другие ситуации, когда тема нерусских предков на поверку оказывается чистой, стопроцентной выдумкой.

Чтобы не уходить от темы русской поэзии, возьмём в качестве примера Анну Ахматову.

Анна Андреевна всю жизнь распространяла легенду о том, что её бабушка - из фамилии которой Анна Горенко сделала себе поэтический псевдоним - была 'татарской княжной', мусульманкой. Она даже посвящала ей стихи (например, 'Сказку о чёрном кольце' (4)).

На самом деле никаких татарских предков у поэтессы не было. Свой поэтический псевдоним она взяла от своей настоящей бабушки, честной православной русской дворянки Прасковьи Федосеевны Ахматовой. Которая, верно, наговорила бы внучке немало резкостей, узнав, как та обошлась с её памятью (5). Зато миф о 'татарской бабушке' хорошо вписывался в тщательно простраиваемый имидж поэтессы - которая вообще очень вольно обращалась со своей биографией (впрочем, как и многие другие творческие люди).

Ахматова шлифовала легенду о 'бабке-татарке' всю жизнь. Например, в записной книжке 1963 года она набрасывала уже такие подробности: '(Дед) Чингиз-хан. Дед Ахмат. Его смерть. Русский убийца. Крестный ход из Сретенского монастыря в честь этого дня. Конец ига'. То есть мифическая бабушка уже стала не просто княжной, а благородной чингизидкой, дед которой был убит русским (интересная, кстати, деталь) (6). Если бы судьба отвела поэтессе больше времени, то, скорее всего, и мифический 'Ахмат' удостоился бы стихотворения, а то и поэмы.

Противоположный, но в чём-то схожий пример 'демонстративной нерусскости', на сей раз даже вненациональной - Даниил Хармс. Опять же, многие считают его 'то ли немцем, то ли евреем'. На самом деле основатель русского абсурдизма был коренной русак, сын Ивана Павловича Ювачёва, коренного петербуржца, происходившего из семейства придворного полотёра в Зимнем дворце (была такая профессия), пошедшего по морской части и ставшего флотским офицером, повязанного по делу народовольцев, а потом ставшего религиозным философом. Мама у него носила фамилию Колюбакина и заведовала приютом для бывших 'политических'. Но псевдоним себе Хармс подобрал специально, чтобы он не походил на русскую фамилию. Не то чтобы даже из русофобии - просто ему так казалось интереснее.

Отдельная тема - люди, которым приписывают нерусское происхождение задним числом. Возьмём того же Менделеева, которого с упорством, достойным лучшего применения, записывают 'в евреи' - на основании 'нерусской фамилии' (что не мешает тем же людям обвинять ученого в антисемитизме). Те же рассуждения я слышал об академике Шафаревиче и даже почвенном писателе из архангельской деревни Фёдоре Абрамове: 'откуда-то ведь там взялся Абрам' (7). Такие же приписки охотно делают не только евреи, но и все остальные народы: приятно ведь считать 'своим' какого-нибудь известного человека. Русские же, увы, довольно часто верят в подобное, поскольку их приучили думать, что всё хорошее - не русское и русским не принадлежит.

Можно приводить и другие примеры. Покамест констатируем: представление о том, что все или почти все великие люди в России - инородцы или метисы, не соответствует действительности. Причём не соответствует даже в той части 'списка кумиров', которая обычно предъявляется для доказательства соответствующего тезиса.

Теперь скажем несколько слов о самом списке 'деятелей русской культуры'. Если внимательно посмотреть, как этот список формируется, то можно заметить - люди, имеющие нерусские корни (или хотя бы декларирующие наличие у себя таковых) почему-то получают фору в известности. Напротив, чистокровность идёт русским в минус.

Связано это с тем, что 'рейтинг великих деятелей культуры' составляется не самими знаменитостями, но и не потребителями культуры (принцип 'пипл хавает' придумали не вчера), а всевозможными посредниками - литературными и музыкальными критиками, обозревателями, журналистами и проч. Каковая сфера очень давно контролируется определёнными этническими мафиями (в основном еврейской), причём контролируется не менее плотно, чем, допустим, розничная торговля на рынках (8).

Наконец, совершенно особой причиной выдвижения нерусских имён и фамилий наверх 'списка великих' была советская культурная ситуация.

Как мы помним, советская культура была 'национальной по форме и социалистической по содержанию'. На практике это выражалось в том, что строительство советских национальных культур никогда не отдавалось в руки самим их носителям. 'Социалистическое содержание' запихивали в 'национальную форму' руками каких-нибудь посторонних, у которых не было личного резона эту самую форму щадить.

При этом имела место определённая асимметрия. Все нацкультуры, кроме русской, сознательно 'накачивались' русскими ресурсами и русскими же людьми. В сонных и грязных южных республиках строились оперные театры и балетные школы, терпеливо выращивались местные 'писатели' и 'поэты'. Зачастую тексты для них писали русские (а также русифицированные евреи), и они же переводили всё это на русский язык, дабы таким образом обогатить общесоветскую культуру, задыхающуюся без животворной туркменской, грузинской или якутской струи (9). До сих пор ходит немало анекдотических и полуанекдотических историй о том, как создавался 'народный эпос о Ленине', 'о коллективизации' и т.п., о великих 'акынах' и 'ашугах' Сулеймане Стальском или Джамбуле. Над переводами 'акынов' гробили время и силы лучшие русские авторы: вспомним ту же Ахматову, с мукой и омерзением рифмующую километровые подстрочники: Тем не менее, определённая часть национальной культуры - национальной по сути, а не только по форме - поддерживалась, во избежание слишком сильной русификации.

Русскую же культуру (особенно массовую) делали по заданию партии всё те же безотказные евреи и отчасти кавказцы. Причин тому было две. Во-первых, немалое количество талантливых русских бежали от советской власти или были убиты ею же. Во-вторых (и это было главным), ответственейшее 'русское направление', оставлять в руках русских было нельзя в принципе - во избежание. Именно поэтому слова к песне 'Русское поле' доверили сочинить Инне Гофф, а музыку писал Ян Френкель (10). И по той же самой причине на важнейший участок работы - духовное окормление вольнодумных образованцев - был поставлен Булат Окуджава (11), а не какой-нибудь ненадёжный 'иванов' или 'петров', которых могло в любой момент прорвать на нутряную кулацкую антисоветчину, а то и на рецидивы 'великодержавного шовинизма': Понятно и то, что всё русское если уже не выжигалось калёным железом (как это было в тридцатые годы), то дозволялось в гомеопатических дозах.

От соединения всех этих факторов 'ценностей незыблемая скала' прогнулась, а кое-где и завязалась узлом. В умах образованной публики начались редкостные аберрации и нарушения пропорций. Например, в современном пантеоне 'деятелей русской культуры' огромное место занимают мелкие, нелепые и гротескные персонажи. Так, вокруг фигуры комической актрисы Фаины Раневской создан и поддерживается культ, сравнимый с ахматовским (12), а эстрадные комики типа Райкина или Жванецкого многими воспринимались как духовные авторитеты, учителя жизни. Я сам слышал от одной немолодой и неглупой женщины, что для неё 'существуют три русских поэта - Тютчев, Мандельштам и Губерман' (13). И так далее, и тому подобное.

Но это в сторону. Для наших целей достаточно зафиксировать тот факт, что присутствие нерусских людей в русской культуре XX века было связано не столько с их замечательными способностями (и, соответственно, творческой импотенцией русского народа), сколько с сознательно проводимой культурной политикой. Что ещё раз подтверждает отчуждаемость культуры от её носителей.

Некоторые особенно подозрительные читатели могут заподозрить меня в нехорошем желании 'почистить списки великих' от нерусских фамилий. Разумеется, ничего подобного я не имел в виду. 'Зачем такие ужасы'. Достаточно вернуть Пушкину его честное русское происхождение, не забывать про выдумщицу Ахматову, помнить настоящую фамилию Хармса - а также убрать из святцев Губермана и научиться воспринимать эстрадных потешников-юмористов именно как потешников, а не как мудрецов и пророков. Эти несложные - и не имеющие никакого отношения к этнической чистке - операции приведут 'ценностей незыблемую скалу' в её настоящий вид. Также полезно сделать скидку на невесёлые советские реалии.

В результате выяснится, что русская культура, конечно, создавалась не только русскими (чего никто и не отрицает), но о какой-то особой роли 'полукровок и инородцев' говорить не приходится.

Вывод. Представление о какой-то особой роли 'нерусских и не совсем русских' в России отчасти надумано, отчасти объясняется внешними обстоятельствами, причём обстоятельствами малопочтенными.

Итак, мы вроде бы разобрались с темой 'огромного значения' полукровок для русской культуры. Но остался первый вопрос - об их количестве и влиянии на русский этнос. Этим мы займёмся в следующей статье.

Примечания

1. Честно говоря, само это слово мне не нравится - в нём есть что-то унизительное, равно как и в 'ласковых' эвфемизмах 'половинка', 'четвертушка' и т.п. Тем не менее, биологический термин 'метис' мне нравится ещё меньше.

2. Здесь будет уместно вспомнить сцену из пьесы Шварца 'Обыкновенное чудо', где некий король точно таким же образом перекладывает ответственность на предков:

Король. Я страшный человек!

Хозяин (радостно). Ну да?

Король. Очень страшный. Я тиран!

Хозяин. Ха-ха-ха!

Король. Деспот. А кроме того, я коварен, злопамятен, капризен.

Хозяин. Вот видишь? Что я тебе говорил, жена?

Король. И самое обидное, что не я в этом виноват...

Хозяин. А кто же?

Король. Предки. Прадеды, прабабки, внучатные дяди, тети разные, праотцы и праматери. Они вели себя при жизни как свиньи, а мне приходится отвечать. Паразиты они, вот что я вам скажу, простите невольную резкость выражения. Я по натуре добряк, умница, люблю музыку, рыбную ловлю, кошек. И вдруг такого натворю, что хоть плачь.

Хозяйка. А удержаться никак невозможно?

Король. Куда там! Я вместе с фамильными драгоценностями унаследовал все подлые фамильные черты. Представляете удовольствие? Сделаешь гадость - все ворчат, и никто не хочет понять, что это тетя виновата. (

3. Тот же Пушкин вовсю эксплуатировал миф о необычайной страстности чернокожих. В более поздние времена было полезно слыть 'грузином'. Забавно, что упоминание об этом можно найти упоминание даже у Владимира Соловьёва - в шуточной 'Белой Лилии' один из героев соблазняет героиню признанием в своём 'грузинском происхождении'.

4. Начало стихотворения:

Мне от бабушки-татарки 
Были редкостью подарки; 
И зачем я крещена, 
Горько гневалась она.

5. Впрочем, реальная Прасковья Федосеевна и в самом деле имела некое отдалённое отношение к татарам - поскольку по материнской линии происходила из рода князей Чагадаевых, обрусевших ещё в XVII веке. Сколько там оставалось 'татарского', судите сами.

6. Не нужно, впрочем, думать, что Ахматова использовала для украшения собственной родословной только азиатские цветы. Её же принадлежат слова 'ведь капелька новогородской крови во мне - как льдинка в пенистом вине'. Здесь обыгрывается уже другой миф - вольной северной республики.

7. Вообще-то библейские имена были широко распространены среди русских, поскольку входили в святцы. Чтобы не множить примеры: пресловутого 'арапа Петра Великого' звали именно что Абрамом, а одна из прабабок Пушкина звалась Саррой Юрьевной.

8. О еврейских журналистах, критиках и продюсерах и их определяющем влиянии на литературу, искусство и т.п. было уже написано достаточно, чтобы не разбирать эту тему подробно. Так обстояли дела в XIX веке, так же - с поправкой на советскую власть - и в XX. ? propos, этим отчасти объясняется демонстративная юдофилия русских литераторов. Неюдофил в России не мог (и сейчас не может) рассчитывать на признание критики, а, следовательно, и на литературную карьеру. В советское время самыми яростными юдофилами были авторы, не пользовавшиеся благосклонностью советской власти. Ахматова, Цветаева, Арсений Тарковский были истеричными, на грани приличия 'антиантисемитами', постоянно декларирующими свою преданность евреям. Например, Тарковский держал в доме напоказ Еврейскую энциклопедию, постоянно вёл разговоры о еврейском происхождении всех сколько-нибудь известных людей, стремился угодить любому еврею и т.п. Про пламенный 'антиантисемитизм' Ахматовой тоже хорошо известно.

Это кажется странным, но на самом деле имеет простое объяснение. В условиях опалы со стороны официальной иерархии единственной опорой 'сомнительных' авторов оставались еврейские литературные кланы, которые могли оказать поддержку, пристроить на какую-нибудь работёнку и вообще снизойти. Благодарность облагодетельствованных была искренней и вполне заслуженной, поскольку евреи и в самом деле им помогали - а больше никто не мог. Напротив того, авторы, обласканные 'софьей власьевной' (или искренне на неё полагавшиеся), могли позволить себе некоторое фрондёрство по отношению к еврейским 'струкотурам' (как называл их Всеволод Некрасов, имевший неосторожность им не понравиться). Отсюда и странный парадокс: советский литератор Пикуль, пишущий антироссийские исторические романы с ритуальным поношением 'черносотенного царизма' (некоторые сцены из 'Нечистой силы' вполне достойны пера Демьяна Бедного), но при этом ещё и позволяющий себе 'антисемитские намёки'.

9. Своего рода апофеозом советской культурной политики можно считать известный анекдот о том, как Михаил Светлов (Шейкман), подённичавший 'переводами' (то есть, практически, сочинением) 'поэзии народов СССР', столкнулся в писательском клубе с каким-то туркменом, который начал выдвигать претензии по поводу светловского перевода его 'стихов'. 'Будешь шуметь, - сказал Светлов, - переведу тебя обратно'.

10.Интересно посмотреть, как это воспринимается сейчас, в наши дни.

Например, нью-йоркский эмигрант Ефим Горелик пишет следующее (выделения мои):

'Я спросил у Яна Френкеля, повлияла ли музыка еврейских мотивов - 'нигун' на его творчество, в том числе на 'Русское поле'. Подумав, он сказал: 'Вряд ли'.

А мне кажется, что на песни, которые сочиняются всей душой, должно было повлиять то, из чего душа росла. Повлияло и растворилось в российской культуре, придав ей свой неповторимый колорит. А то, что это влияние может быть не сразу заметно, говорит только о том, что растворилось очень прочно, навсегда, назло блюстителям 'чистоты' русского народа'.

Мне кажется, что эта злорадная интонация тут не очень уместна. Мне, скорее, жаль поэтессу и композитора, которым, наверное, было бы интереснее и приятнее творить в рамках своей национальной культуры. Хотя надо признать, что евреям, как талантливым стилизаторам, это удавалось вполне успешно, а иногда и вдохновенно.

11. То есть - выходец из высокопоставленной кавказской номенклатурной семьи, 'правильно женатый', родственно и кровно связанный с вершинами советской номенклатуры, и, last not least, русофоб, на генетическом уровне не переваривавший русских, почти так же, как 'философ' Мераб Мамардашвили.

12. Любопытно отметить, что культ подпитывается анекдотами о её выходках - каковые анекдоты, рассказанные о русской женщине, шли бы ей в осуждение. Рассказ о голой нетрезвой бабе, говорящей фраппированному гостю 'ничего, что я курю?', вызывал бы омерзение - но когда речь идёт о 'великолепной Фаине', это вызывает умиление и восторг.

Об этом двойном счёте - когда одни и те же действия записываются одним в доход, а другим в расход - можно было бы поговорить куда подробнее, но наша цель сейчас иная.

13. Если вдруг кто не знает: Игорь Губерман - популярный в некоторых кругах 'поэт-юморист', автор юмористических четырёхстиший, называемых 'гариками'. 'Гарики' стали известны в основном из-за откровенной русофобии и столь же откровенного еврейского самолюбования, что для своего времени было новинкой.

Сам Губерман, подобно пикулевскому персонажу-однофамильцу, 'занимался иконами' и в советское время сидел за торговлю ими (сейчас дело называют 'сфабрикованным', хотя Губерман не отрицает, что 'коллекционировал иконы'), потом эмигрировал. В общем, 'всё понятно'.

Статья четвёртая: Полукровчество-2

Материал воспроизводится с небольшим сокращением.

Итак, в предыдущей статье мы пришли к выводу, что роль полукровок и инородцев как демиургов русской культуры, мягко говоря, сильно преувеличена. Но мы не ответили на другой вопрос - а именно, о влиянии людей со смешанным происхождением на этническое единство русского народа. Может быть, и в самом деле никаких 'чистых русских' давно уже не осталось, кроме как в глухих деревнях, а мы все - разноплемённая смесь 'детей разных народов', объединённая только местом проживания и языком общения?

Прежде чем отвечать на этот вопрос, следует сначала определить, кого именно можно считать 'полукровкой'.

Как показывает практика, наши этнорусофобы охотно записывают в 'полукровки' людей с любой, сколь угодно исчезающее малой долей 'нерусской крови' в роду. Они же очень любят считать 'не вполне русскими' разные русские субэтносы. Дело доходит до смешного. Например, однажды я присутствовал при горячем споре двух молодых людей, у одного из которых была донская казачка в бабушках, а у другого - терские казаки по отцовской линии. Первый считал себя 'полукровкой' - на том основании, что 'казаки не русские'. Второй, напротив, полагал, что он - чистокровнейший русский, 'русее не бывает'. Для уточнения: первый не застал бабушку в живых, родни по этой линии не имел, но рассуждал о казачестве - как и обо всём остальном, впрочем, - уверенно и с апломбом. Нетрудно догадаться, что товарищ был усердным читателем 'Новой Газеты', откуда и черпал сведения о мире: В таких случаях следует говорить не о 'полукровках', а о жертвах этнофобской пропаганды. Или же о сознательных пропагандистах этнорусофобии. Например, некий журналист публично именует себя 'поляком'. У него и в самом деле имеются польские предки, но здесь речь идёт скорее об идеологическом выборе: просто он хочет иметь с неприятным ему русским народом поменьше общего и быть причастным 'по праву рождения' к 'европейским ценностям'.

На всё это накладывается уже упоминавшееся в предыдущей статье 'интересничанье', часто не только национальное, но и сословное. Считается, что иметь в роду шляхтича, барона или хотя бы цыганку (уж непременно 'знаменитую гадальщицу') - как бы интересно, ибо, дескать, придаёт изюминку пресноватому русскому тесту. Или, как высказался по соответствующему поводу один мой читатель - 'у современных русских есть ужасная черта, они вечно ищут у себя инородные корни и гордятся ими'.

В результате складывается впечатление, что вокруг нас сплошные метисы.

Поэтому в дальнейших наших рассуждениях перейдём на 'международный стандарт'. То есть - вычеркнем из числа людей смешанного происхождения дальних потомков татарских мурз, самозваных шляхтичей и прочих романтических детей лейтенанта Шмидта. Будем считать 'настоящими полукровками' людей, у которых один из родителей русский, а другой - нет. Туда же зачислим тех, у кого оба родителя 'настоящие полукровки' в указанном выше смысле. То есть будем считать 'полукровками' людей с достаточно заметным присутствием нерусской крови, этак не менее трети, на самый худой конец - четверти, если эта четверть 'яркая'. И, наконец, не забудем, что дети появляются обычно в браке - по крайней мере, до последнего времени дело обстояло именно так.

В таком случае имеет смысл поинтересоваться количеством заключавшихся в России - в разные периоды её истории - межнациональных браков. (Примем ради простоты, что в Российской Империи межнациональные браки среди русских были всё же редкостью (1) - за исключением аристократии и высшей буржуазии, где это было в порядке вещей. Но потомки славных князей и купцов первой гильдии - из тех, кто не остался в безымянном рву или в чекистском подвале - лежат на Сент-Женевьев-де-Буа, а их дети и внуки уже забыли русский язык. Так что, увы, их можно спокойно списать со счетов. Увы - потому что повод невесёлый. Но факты есть факты, с ними надо считаться. Итак, сколько-нибудь значительного смешения народов 'добезцаря' не было.

В Советском Союзе всё межнациональное вроде бы поощрялось. На практике, однако, в СССР политики 'правильного котла' не было. Напротив, 'особость' всяких народов и народностей - в особенности диких и оттого социально близких соввласти - всячески укреплялись и даже конструировались специально (2). Разумеется, доза интернационализма, положенная конкретно русским, тягловой лошадке советской арбы, была исключительно высока. Но какого-то специального поощрения межнациональных браков всё же не наблюдалось. Поэтому советской статистике по смешанным бракам можно верить: в отличие от многого другого, здесь у советского руководства не было особых резонов ни занижать, ни завышать цифры.

Приведём соответствующие данные по трём переписям населения в СССР (3).

Число этнически смешанных семей (на 1 тыс.) в союзных республиках СССР .

Cреди жителей РСФСР - то есть нынешней Российской Федерации - процент смешанных браков не превышал 15%. Другие источники указывают более значительные цифры - около 17%.

При этом большая часть этих межнациональных браков заключалась между русскими и двумя 'ближайшими народами', украинцами и белорусами, - которые тогда воспринимались не как 'всерьёз отдельные народы' (вроде эстонцев или узбеков), а как свои по крови, хотя и не 'по культуре'. Дети от таких браков полукровками себя, как правило, не считали, да и сейчас по большей части не считают. Впрочем, сейчас появилось немалое количество 'расчёсывателей корней', но это сугубо современное явление, связанное с нынешней тотальной непопулярностью 'русского бренда'.

Отметим ещё, что максимум межнациональных браков всегда приходился не на окраины РСФСР, а на Москву. В 1959 году их было около 15%, а к 1989 году возросло до 20%.

Сразу скажу: из приведённых цифр нельзя сделать никаких определённых выводов о том, сколько именно полукровок появилось на свет в результате этих браков. Для этого нужны дополнительные данные - например, о количестве членов семьи, о паспортной национальности не только вступивших в брак, но и их предков, также учесть разницу в численности семей 'русских' и 'смешанных' семьях, учесть тот факт, что в мононациональные семьи попадают не только русские, но и браки нерусских одной национальности, а в смешанные - браки нерусских разных национальностей, и т.д. и т.п. По-хорошему, это тема для серьёзного исследования. Тем не менее, прикинем кое-что на пальцах. Допустим для простоты, что у нас есть тысяча семей из четырёх человек каждая: родители и двое детей (4). В таком случае на 120 смешанных семей приходится 240 детей-полукровок, а на остальные 880 русских семей - 1760 русских детей. Мы получаем более чем семикратное превосходство. Далее, сделаем скидку на то, что в смешанных семьях детей зачастую больше, на сомнительность советской паспортной системы определения национальности (5) и прочую усушку-утруску-неучтёнку, и примем, что превосходство не семи-, а, скажем, пятикратное. В любом случае, русское этническое ядро воспроизводило себя.

Что же сейчас? С одной стороны, вроде бы наблюдается бум смешанных браков - особенно в крупных городах. Про ту же Москву пишут, что подавляющее большинство браков, заключённых в столице - межнациональные. Это, конечно, чушь (6) - но даже консервативные оценки указывают, что четверть заключаемых в Москве браков являются межнациональными (межнациональными). Учитывая чудовищный наплыв мигрантов в Москву, в это несложно поверить. С другой стороны, по тем же данным, не менее трети заключаемых в Москве браков фиктивны, они заключаются ради прописки. С третьей - довольно много детей появляется на свет вне брака, причём как раз в этом случае вероятность рождения полукровки сильно увеличивается: И так далее - опять же, 'надо разбираться'. И, опять же, говорить о каком-то тотальном размывании этнического ядра, как минимум, рано. Русские были и остаются - по крайней мере, пока - народом, обладающим не только общей культурой, историей, интересами и т.п., но и крепким этническим ядром. Наличие 'ауры' вокруг этого ядра отрицает его существование не в большей мере, нежели наличие у Земли атмосферы - существование земной тверди.

Теперь пора посмотреть на дело с другой стороны. Почему мы вообще должны считать существование полукровок какой-то проблемой? Чья это проблема - русского народа или самих полукровок? И если всё-таки народа, то в чём она состоит?

Напомню тезис любителей татарских бабушек. Он состоит в том, что наличие большого числа людей со смешанным происхождением отрицает этническое единство русского народа. Но каким образом оно его отрицает?

Вообразим себе экстремальную ситуацию. Некий народ, в прошлом многочисленный - ну, скажем, какие-нибудь условные 'нартуадыги' - под влиянием неблагоприятных обстоятельств потерял силу и влияние, его земли завоевали пришельцы, через какое-то время началась активная метисация. В результате чего 95% нартуадыгов бесследно растворилась в чужих народах. 'Чистых' нартуадыгов осталось очень мало - ну, тысячи три-четыре. Спрашивается, прекратил ли существование нартуадыгский народ? Нет, конечно. Эти несколько тысяч человек и есть нартуадыгский народ. Все остальные потомки некогда славного племени - отрезанные ломти, существование которых можно просто не учитывать. В случае национального возрождения нартуадыгского народа оно будет вестись прежде всего в интересах тех нескольких тысяч, которые остались этническими нартуадыгами. Никакой 'проблемы с полукровками' в данном случае просто не существует, так как они не признаются частью народа.

Если бы все 'русские полукровки' были бы 'просто нерусскими' - то есть людьми, которым, в силу их происхождения, нет места в породившем их народе - никакой 'проблемы полукровчества' не существовало бы вовсе. Речь бы шла просто об уменьшении количества русских. Что, конечно, очень печально, но относится уже к другой теме - а именно, к теме относительных демографических потерь народа (таких же, как, скажем, эмиграция).

Но можно представить себе и обратную ситуацию. А именно - снова вообразив себе некий народ, который подвергся метисации, на сей раз откровенно насильственной. Ну, к примеру: сейчас распространяются байки про то, что советские войска якобы изнасиловали миллионы немок. Это, скорее всего, чушь собачья, но представим себе, что нечто подобное с каким-то народом действительно происходило (как с теми же сербами под турками). В результате, появилось какое-то количество полукровок. Тем не менее, и они сами стыдятся своего происхождения, и общество тоже делает вид, что 'нет такой проблемы'. Те же немцы, например, охотно рассуждая про осквернённых арийских фрау, вовсе не делает из этого вывод, что значительная часть восточных немцев - полуславяне, или что 'в этом есть какая-то проблема'. Такой проблемы не существует. Все немцы - это немцы, даже если кто-то немножко не немец.

Увы, в нашем случае ни то, ни другое решение ('вычесть' полукровок из народа - или, наоборот, всех принять, но на условиях полного закрытия самой темы) не работают.

Проблема состоит в том, что люди со смешанным происхождением совсем не обязательно 'уходят из русских' - то есть отождествляют себя с другими народами и перестают осознавать себя в качестве русских (7). С другой стороны, не все из 'неушедших' обязательно принимают русскую идентичность. Увы, достаточно большое количество потомков от смешанных браков оказываются в каком-то странном, промежуточном положении, крайне неудобном и для них самих, и для окружающих.

Чтобы разобраться с этим вопросом, придётся отступить на шаг назад.

Мы уже сказали, что подавляющее большинство полукровок появляются в межнациональных браках. Но что такое межнациональный брак и какие проблемы он с собой несёт, особенно для родившихся в нём детей?

На этом месте особенно наверчено много вранья. Например, обществу навязывается точка зрения, согласно которой межнациональный брак - это что-то исторически новое, а следоватетельно, прогрессивное, а значит хорошее. Не будем даже говорить о том, что связка 'новое = прогрессивное' ложна сама по себе (если мы не хотим признать СПИД замечательной штукой, 'не то что этот устаревший сифилис'). Обратимся к фактам. Межнациональные браки заключались (в том числе и в массовом порядке) и в далёком прошлом. Более того, проблем с этими браками было куда меньше, чем сейчас. Да, именно меньше, а не больше.

Почему? Для начала вспомним, чем был брак ещё два-три века назад.

Первое и главное: брачные и семейные отношения были асимметричными. Женщина не считалась полноправным членом семьи и даже полноправным человеком. В частности, её можно было выдать замуж против воли - или, как минимум, не особенно обращая внимания на эту самую волю. Решение о выдаче замуж принималось родителями или родственниками женщины. Кроме того, женщину можно было купить, пленить, выкрасть и т.п. Далее, жена принадлежала мужу. Разумеется, слово 'принадлежала' может означать очень разные вещи, но тем не менее это было именно так. Муж имел права, которыми жена не обладала. Общественное мнение в подавляющем большинстве случаев принимало и одобряло такое положение дел. Ни о какой 'семейной гармонии', 'взаимном уважении' и т.п. можно было не заботиться: есть оно - и хорошо, нет - можно прожить и так. Что касается совместных интересов, то их у мужа и жены не могло быть по определению: муж занимался тем, чем в принципе не могла заниматься жена и наоборот. Кроме моногамного брака существовало ещё много других форм узаконенного сожительства: женщина могла быть второй или третьей женой, рабыней, наложницей и т.п. - причём от рабынь и наложниц тоже рождались дети.

В такой ситуации межнациональный брак, как правило, означал одну простую вещь: мужчина где-то разжился женщиной из чужого племени или народа - добыл на войне как пленницу (8), купил на базаре как рабыню, или просто удачно сосватал у каких-нибудь чужаков. Часто это была далеко не первая женщина, которой данный мужчина владел. Брачный венец могла заменять купчая. Муж редко испытывал большую потребность в интеллектуальном общении с дражайшей половиной: его требования включали в себя домашнюю работу, покорность в постели и производство потомства. Не обязательно было даже знать языки друг друга: не редкостью были ситуации, когда муж не понимал говора жены вовсе, а та за всю жизнь запоминала едва ли десяток слов и выражений на мужнином наречии. Дети считались собственностью отца (9), мать имела не слишком большое влияние на детей (особенно на мальчиков).

Не нужно думать, что всё вышеописанное относится исключительно к седой древности. Вот, например, семейная история русского поэта Жуковского, одного из немногих в русской культуре настоящих полукровок:

Василий Андреевич Жуковский был сыном помещика Афанасия Ивановича Бунина и турчанки Сальхи, взятой в плен при штурме крепости Бендеры. [...]

Во время румянцевских походов против турок на войну отправлялись как мещане города Белева, так и крестьяне из вотчин Бунина. Старик сказал в шутку пришедшим к нему проститься перед отправлением на войну крепостным:

- Привезите мне хорошенькую турчанку: жена моя совсем состарилась!

Это было принято всерьез, и к барину привезли двух турчанок, родных сестер, попавших в плен при взятии крепости Бендеры. Муж молоденькой Сальхи был убит при штурме, а сестра ее Фатима умерла вскоре по прибытии в Мишенское. Красивую и ловкую Сальху определили няней к маленьким дочерям Бунина, Варваре и Екатерине, которые и учили ее говорить по-русски. [...]

Маленький Васенька сделался любимцем семьи: его окружили целым штатом прислуги, он стал 'господское дитя', в силу уже этого отгороженное стеною даже от своей матери, которая только урывками могла дарить ему свои ласки. [...] Пленная турчанка была рабыней и в присутствии 'господ', к числу которых относился и ее собственный сын, не смела садиться.

Разумеется, всё это - особенно с высоты нынешних представлений о браке, семье и обязанностях супругов - выглядит дико. Однако зададимся простым вопросом: имел ли 'маленький Васенька' какие-нибудь проблемы с национальной самоидентификацией? Нет. Он не знал материнского языка, турецкая культура и обычаи остались ему неведомы, себя он считал русским, а точнее - даже не мог себе вообразить, что он является кем-то иным.

Теперь вернёмся в наши дни. Сейчас в большинстве цивилизованных стран, включая Россию, юридически закреплена моногамия: один мужчина может состоять в официально оформленных отношениях только с одной женщиной. Брак заключается по инициативе будущих супругов и никак иначе. Далее, жена считается полноправным членом семьи, она имеет - по крайней мере, по закону - равные права с мужем, и общественное мнение с этим согласно. В частности, жена, как и муж, имеет право развестись по собственной инициативе. Совместная жизнь строится на взаимном согласии её продолжать - что делает актуальной тему поддержания семейной гармонии, взаимного уважения, совместных интересов, культурной и психологической совместимости и т.п. - всего того, что называется словом близость. Дети, особенно малолетние, считаются 'принадлежащими матери' (во всяком случае, в глазах общества). И так далее.

Что из этого следует? Решается множество тяжёлых проблем - но появляются и новые проблемы. В частности, встаёт во весь рост проблема 'уживаемости' супругов друг с другом. Современный брак может распасться из-за пустяков - разбросанных по комнате мужских носков или систематически незакрываемого тюбика с пастой. Разумеется, сами по себе эти мелочи не играли бы такой роли, если бы в семье установилось чёткое разделение сфер влияния, доминирования и т.п. Но если на личные фанаберии накладывается ещё и разница культур, всё становится совсем скверным. Межнациональный брак, особенно в его 'чистом' виде - то есть когда и муж и жена являются полноценными представителями своих культур, а не ассимилянтами, - это, как правило, тяжёлый и проблемный брак.

Чтобы, опять же, не быть голословным, сошлюсь на мнение профессионального защитника интересов нерусских мигрантов в России. Мнение, мягко говоря, достаточно критическое по отношению к русским людям. И тем не менее, вот что она говорит о перспективах смешанных семей:

- Чьи традиции, чей уклад жизни будет доминировать в такой семье?

- 'Драка' за доминирующее положение зачастую бывает страшной. В европейских союзах более честные отношения на этапе ухаживания, а в нашей культуре ухаживания - это одна история, а брак - совсем другая. Когда мы невестимся - мы очень скромные и на все согласные, а потом показываем характер. По-моему, страшнее русской женщины ничего нет. Став законной супругой, она может превратиться в неистовую фурию. Такая женщина обязательно проявит свою неполиткорректность, не раз напомнит мужу о его национальности, чем вызовет, конечно, еще большее возмущение; и все это может закончиться не очень хорошо...

- Как родственники реагируют на такие браки?

- И с той, и с другой стороны с большой настороженностью. Одно дело брак россиянки с американцем, совсем другое - с армянином, например. У традиционных культур очень низкий уровень терпимости, поэтому ни мы, ни они в восторге не будем. Межэтническим семьям, да и семьям вообще лучше не жить с родственниками, они мешают развитию брачной истории. Но это практически невозможно. Муж-кавказец будет упорно втягивать в отношения всех своих братьев, сестер и троюродных тетушек; а наши девушки, хоть на словах и грезят о самостоятельности, уютнее себя чувствуют под бочком у мамы-папы. В итоге русские родственники настаивают на соблюдении своих традиций, армяне - на соблюдении своих, и коктейль получается гремучий.

- Такая разница культур для детей - благо или трагедия?

- Дети в межнациональных браках интеллектуально более развиты. У них высокая способность к сопереживанию, эмпатии. Но только в том случае, если каждый из родителей вкладывался в воспитание. Если же противостояние культур идет с самого начала, ребенок может получиться по варианту ни то ни се. Такой ребенок и в восемнадцать лет не может идентифицировать себя: 'Кто я - русский или мусульманин?' Вообще в таких семьях четыре варианта развития событий: ребенок принимает сторону отца или матери, или, что идеально, и ту и другую, или же он становится изгоем, не определившимся со своей национальностью. К сожалению, пока от браков с мигрантами получается или мамин вариант, или изгой.

- Насколько устойчивы межнациональные браки?

- Я могу кричать на каждом углу, что я против межэтнических браков, потому что пока тенденция опасная, особенно для детей, но это ничего не меняет. А ведь любой брак - это уже столкновение разных культур. У одних принято свет выключать вечером, у других принято, чтобы была полная иллюминация. У одних все праздники проходят с родственниками, у других вообще не принято с ними видеться. Теперь представьте, какие сложности возникают, если соединяются люди разных стран и разных национальностей. Пока нет детей, они еще как-то уживаются, но потом начинаются проблемы. Разводы нередки. И разводы страшные - с судами, побоями, поджогами, кражами детей. Ко мне часто приходят женщины с наивными просьбами выступить в суде, повлиять как-то на процесс.

Удачные браки, конечно, тоже есть, хоть процент их невысок.

Следует добавить ещё одно наблюдение. В настоящее время большинство межнациональных браков строится по модели 'русская женщина - нерусский мужчина', очень часто кавказец или азиат, приехавший в Россию относительно недавно. Как правило, это человек материально обеспеченный (или представляющийся таковым (10)), но не слишком развитый, 'из низов' соответствующего общества (поскольку 'большие люди' женятся на соплеменницах). 'Белую женщину' такой человек воспринимает примерно так же, как помещик Бунин - турчанку Сальху, то есть как свою собственность. Если женщина принимает подобную роль, брак оказывается удачным, если нет - это порождает конфликты и в конечном итоге заканчивается разводом или чем-то худшим.

Из всего сказанного следует вывод: межнациональные браки следует вовсе не являются чем-то современным, прогрессивным и так далее. Напротив, это проявление отсталости, рецедив архаики. Распространение таких браков в цивилизованном обществе является не столько симптомом модернизации, сколько следствием архаизации, отката назад - по крайней мере, в культурном и цивилизационном отношении. (Разумеется, бывают ситуации, когда известная архаизация общества идёт ему во благо. К тому же иногда имеет смысл жертвовать достигнутым уровнем культуры ради каких-то иных целей.)

Теперь рассмотрим естественные реакции детей, рождённых в смешанном браке, на национальную проблематику.

Хорошо, если национальную идентификацию ребёнку 'ставят' родители, предварительно решив этот вопрос между собой. Лучше всего это удаётся, если один из родителей уже является глубоко ассимилированным. В российском случае это означает, что человек давно живёт в России, отлично владеет русским языком и культурой (на своём социальном уровне, конечно), женат на русской или замужем за русским, намерен жить и умереть здесь, а самое главное - спокойно принимает тот факт, что его дети уже не будут принадлежать его собственному народу. В таком случае оба родителя подталкивают ребёнка в одну сторону, объясняя ему - 'твой папа армянин, но ты русский'. Это тоже не избавляет от всех проблем, поскольку очень многие вещи, связанные с идентичностью, находятся на досознательном уровне: кровь может проснуться и подать голос в самый неожиданный момент. Нередки случаи, когда в благополучной межнациональной семье, где идентичность ребёнка никогда не ставилась под сомнение, вдруг случается бунт: подросток вдруг начинает бурно интересоваться той частью своего наследия, от которой его оттаскивали за уши. Например, в молодости я знавал семью, состоящую из русского мужа и супруги с половинкой украинской крови, записанной украинкой. Они даже не считали свой брак 'по-настоящему межнациональным'. Тем не менее, их единственный и любимый сын в какой-то момент объявил себя 'украинцем', принялся учить 'украинский язык' и т.п. Что, впрочем, можно объяснить как внезапно проснувшимся самосознанием, так и обычным юношеским бунтом против родительской власти, принявшим по случайности национальную окраску. Но то, что сыскался именно такой повод, наводит на размышления.

Заметим: неприятные неожиданности возможны даже в том случае, когда все стороны - то есть родители, их родственники, и т.п. - достигли в этом вопросе согласия. Но куда чаще родители не решают этот вопрос, а замалчивают его, отказываются обсуждать или проговаривать, рассчитывая на то, что всё как-нибудь устроится само. В результате, каждый из них играет в свою игру. Например, нерусский папа возит его на лето к родственникам 'на природу', где все общаются с ним на местном языке, а зимой русская мама тщательно ловит в речи сына следы акцента и читает нотации о чистоте речи: И это ещё самое безобидное.

Но допустим, что ничего такого нет: оба родителя нежно любят друг друга, обожают своих детей и ничего им не навязывают, а национальный вопрос, как мусор, заметают под ковёр (11). Всё равно, для ребёнка из такой семьи вопрос 'ты русский или нерусский?' звучит как 'кого ты больше любишь, маму или папу?' А дети, как известно, такие вопросы не любят. И ещё больше они не любят тех, кто такие вопросы задаёт.

Тут мы подходим к самой сути 'полукровческой проблемы'. Очень часто полукровки нервно реагируют на любую 'национальную' тематику - поскольку даже самые невинные разговоры о национальных особенностях разных народов, их национальных интересах и т.п. звучат для них именно как вопрос 'кого ты больше любишь, маму или папу' (или тётю Марту, дядю Марка, бабушку Зульфию и деда Отара). Само поднятие этого вопроса подсознательно отвергается ими, воспринимается в штыки. В том, что у людей есть национальность, полукровка склонен видеть потенциальный источник проблем и неприятностей, причём не чьих-нибудь, а своих личных.

Всё это усугубляется чисто биологическими факторами. Как уже было отмечено, полукровки имеют определённые достоинства - они зачастую здоровее, крепче, энергичнее чистокровных. Но за всё приходится платить. В частности, те части психики, которые зависят от генов (а от генов в человеке зависит практически всё), зачастую складываются у них неправильно, криво: их душа как бы строится из кирпичиков разного размера, так что стены этого дома получаются кривыми. Две крови поют на два голоса, и редко в унисон, а то и начинают гавкать друг на друга: мамины инстинкты велят человеку одно, папины - совершенно другое, в результате он впадает в ступор.

Так что неудивительно, что именно от полукровок можно услышать пламенные речи на тему 'национальность - это предрассудок', 'национализм глуп, смешон, мерзок и преступен', 'надоели вы мне со своим делением людей на таких и сяких, есть плохие люди и хорошие люди' и т.п. При этом большинство полукровок, как правило, в глубине души ощущает истинное значение национальной самоидентификации - и именно поэтому яростно, страстно её отрицают. 'Нет, нет, нет, ничего нет, нет никаких народов, нет никаких наций, нет никаких национальных интересов, всё это выдумали фашисты, люди все одинаковые, нельзя сравнивать форму носа и разрез глаз'. При этом тот же самый человек, который с такой пеной у рта проповедовал бескрайнюю толерантность, на бытовом уровне вполне может разделять самые дикие предрассудки, в том числе относящиеся к тем народам, кровь которых течёт в его венах. Уж сколько я слышал и читал рассуждений типа 'все люди одинаковы, происхождение человека ничего не значит, всё это придумки русских нацистов, все русские по природе своей нацисты, века монгольского владычества и крепостного права, у нас в гены вбито рабство, пьянство и зависть' - и очень часто подобные пассажи выдавали именно они, люди с 'букетиками кровей'.

Разумеется, всё сказанное выше относится далеко не ко всем полукровкам. Есть немало людей, которые преодолевают подобные комплексы и сознательно утверждаются в своей принадлежности к одному народу (какому именно, зависит от обстоятельств). Некоторые из них становятся искренними и последовательными националистами, иногда даже чрезмерно в том усердствуя.

В принципе, так оно и должно быть. Но увы - в современной России болезненный и нездоровый полукровческий 'антинационализм' сознательно стимулируется и разжигается теми, кто заинтересован в подавлении русских национальных чувств. Это происходит на всех уровнях - начиная от бытового и кончая официальным. Чтобы не ходить далеко за примерами, вспомним относительно свежую политтехнологическую затею, направленную против русских, - провести в Москве 'фестиваль полукровок'. Заводчики этого мероприятия и не скрывают, что главная его цель - борьба с русским национальным движением. Мероприятие, впрочем, не состоялось, поскольку спонсоры нашего 'антифашизма' сочли предложение слишком экстравагантным: Но не стоит радоваться: всё ещё впереди.

***

Подведём итоги. Мы увидели, что количество полукровок среди русских не столь значительно, как это иногда представляют люди несведущие или злонамеренные. Далее, межнациональные браки вовсе не являются прогрессивным явлением. Дети, рождённые в таких браках, зачастую имеют серьёзные личностные проблемы. В российском случае эти проблемы усугубляются антирусской политикой, ищущей повода создать русским дополнительные трудности.

Примечания

1. Например, несмотря на очень значительное присутствие в России немцев (проживающих здесь с екатерининских времён), смешанных браков и потомства от них было крайне мало. Например, поблизости от деревни Тарутино, откуда родом мой дед, находился немецкий хутор. Отношения деревенских с хуторянами были вполне нормальными. Тем не менее, общины жили вполне обособленно, особенно в плане 'смешения кровей'.

Во многом это, конечно, объясняется религией - института гражданского брака крестьяне не понимали.

2. Правда, это конструирование имело ряд особенностей, в том числе те, о которых я упоминал в предыдущих статьях - 'национальное платье' можно было получить только из советской швейной мастерской, а не шить его самому (то есть без присмотра 'совы').

3. М. Н. Руткевич 'О демографических факторах интеграции' ('СОЦИС', 1992, ? 1). Цитируется по книге С.Г. Кара-Мурзы 'Советская цивилизация'. NB - автор книги является идейным интернационалистом и считает межнациональное смешение позитивным явлением - так что он никак не заинтересован в искажении соответствующих цифр, во всяком случае в сторону их уменьшения.

4. Да, я знаю, что простое воспроизводство населения требует коэффициента 2,2 как минимум - но для наших очень приблизительных прикидок это не столь важно.

5. В советское время существовало понятие 'паспортная национальность', пресловутая 'пятая графа'. Запись производилась на основании записей в документах родителей, то есть 'выбрать себе национальность' было невозможно. Такое 'прикрепление к национальности' исследователи вопроса возводят к инструкциям НКВД от 1938 года, причём соответствующая практика не пересматривалась в течение всей советской истории.

Таким образом, получающий паспорт подросток-полукровка мог выбрать одну из 'родительских' национальностей. Решение - обычно родительское - принималось зачастую из прагматических соображений, имеющих весьма отдалённое отношение к национальной самоидентификации. Бывали даже случаи, когда одних детей записывали русскими, другими нет, 'чтобы никому не было обидно'. Понятие 'полукровка' отсутствовало как класс.

6. Здесь придётся сделать большое отступление, так как миф о Москве как 'плавильном котле' сейчас раздувается особенно сильно. При этом часто утверждается, что 'плавильный котёл' здесь был всегда.

Чтобы не приводить многочисленные примеры, кто и как манипулирует данными о 'полукровках', ограничимся всего одним, но характерным. Вот цитата из газеты 'Московский Комсомолец' (Приводится по статье В.С. Малахова 'Скромное обаяние расизма', опубликованной в журнале 'Знамя', ?6, 2000).

'Генетическая система Москвы (...) сейчас открыта как никогда. Она образует так называемый плавильный котел, в котором 'варятся ДНК' жителей всех регионов и национальностей. Впрочем, так по большому счету было всегда. Например, в 1955 году москвич женился на москвичке только в каждом десятом случае. Все остальные браки были интернациональными. Соответственно, дети получались либо метисами (кровь смешивается пополам), либо полуметисами (треть 'импортной' крови), либо квартеронами (четверть). По паспорту полукровки могут поголовно быть русскими, но что в их генах - черт (или бог?) голову сломит'.

Тут мы имеем дело с многослойной ложью. Начать с того, что данные о браках москвичей и немосквичей в 1955 году взяты непонятно откуда - скорее всего, из воздуха (имеющаяся в моём распоряжении статистика другая). Совершенно непонятно, откуда в Москве 1955 года - режимном городе - появилось столько приезжих брачного возраста (массовый завоз 'лимиты' начался позже). Кроме того, брак предполагал решение квартирного вопроса, который в Москве никогда не был решён сколько-нибудь удовлетворительно: В общем, лажа.

Главная подтасовка, однако, не в этом. В советское время, вплоть до начала перестройки, практически все приезжие в Москве - включая пресловутую 'лимиту' - набирались из в основном из Центральной России. То есть в Москву везли русских, а не 'интернационал'. Браки между москвичами и немосквичами в подавляющем большинстве случаев не были 'интернациональными' - это были самые обыкновенные браки русских с русскими же. То есть журналист передёргивает, пользуясь тем, что в настоящее время слово 'немосквич' довольно часто означает 'кавказец' или 'азиат'.

7. Хотя в наше время очень много полукровок выбирают именно 'быть нерусскими', поскольку быть русским невыгодно, а то и небезопасно. Например, жители этнократий (в том числе на территории РФ) при малейшей возможности стремятся записаться в 'нерусские', учат языки и т.п.

В качестве примера приведу сетования эвенкийского активиста:

Я пришел на мероприятия по случаю празднования 75-летнего юбилея со дня выхода первого эвенкийского букваря, инициаторами которого стали администрация ЭАО и этно-педагогический центр повышения квалификации. Народу собралось полно, мои старые знакомые, которых я знаю уже не один десяток лет, молодые специалисты, в основном девушки, парней совсем было не видно, а почему? - это тоже целая проблема для отдельного разговора. И среди девушек много белолицых метисок, полурусских, полутатарок, словом полукровок, но записанных эвенкийками, и слава богу, знающих язык, но весь разговор наш велся опять же не на родном языке...

Претензии на тему 'записались, так отрабатывайте' по-своему понятны. Отметим только, что 'белолицые метиски' записались не кем-нибудь, а эвенкийками. Для сравнения - представьте себе белого человека, записывающегося в австралийские аборигены. Но положение 'представителей нетитульных наций' в национальных республиках таково, что люди идут на добровольное принятие любых стигматов дикарства, лишь бы получить дополнительные бонусы и избежать дискриминации.

8. Некоторые великие народы считали себя произошедшими от таких браков - достаточно вспомнить похищение сабинянок. Кстати сказать, сохранившийся до сих пор трогательный обычай вносить невесту в дом на руках восходит именно к этому эпизоду, и означает отнюдь не обещание суженой лёгкой жизни, а, напротив, 'в знак того, что некогда женщин внесли в дом силой, что они вошли в него не добровольно' (см Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Ромул. XIV).

9. Если уж мы поминали римлян, то вспомним и то, что, согласно раннему римскому праву, pater familiaris (отец семейства, домовладыка) имел следующие права: признать своим или отвергнуть новорожденного ребенка; судить домашних своим судом, в том числе вынося жене и детям смертные приговоры; продавать сына (до трёх раз, если он выкупал его назад - после троекратной продажи сын всё же освобождался от отцовской власти); право неограниченного владения всем имуществом семьи (у жены и детей не было ничего своего); выдавать дочь замуж и женить сына; в случае развода дети оставались во власти отца; и т.п. Впоследствии права отца были сужены, но сама конструкция семьи, основанной на отцовской власти, оставалась той же самой.

10. В отличие русских мужчин, среди которых не принято завышать свой реальный статус в глазах женщины, южные народы не гнушаются 'ездить бабе по ушам' - то есть пускать пыль в глаза, представляясь чем-то более значительным, чем они есть на самом деле. На это накладывается незнакомство с чужой культурой, в частности неумение распознавать хвастовство. Немалое число русских дурочек, выскочивших за 'богатых кавказских бизнесменов', впоследствии обнаруживали, что их избранники - далеко не толстосумы и совсем даже не 'уважаемые люди'.

11. В качестве примера такой гармоничной смешанной семьи можно привести родителей великого русского философа Павла Флоренского, отец которого, Александр Иванович Флоренский, был чистокровным русским из священнического рода, а мать, Ольга Михайловна Сапарова, происходила из аристократического армянского семейства и принадлежала к армяно-григорианской церкви. Тем самым в браке соединились люди разных национальностей и вероисповеданий. Несмотря на то, что брак получился чрезвычайно удачным, эта разница давала о себе знать. Отец Ольги Михайловны не дал благословения на брак и умер вскоре после его заключения. Как писал в своих воспоминаниях Павел Флоренский, 'это обстоятельство стало раной матери и осторожностью с этой раной отца. Если мать оставила для него свой род и свой народ, то и ему, чтобы восстановить равенство ничего не оставалось, как сделать тоже и в отношении своего рода и своего народа'. В результате, сына воспитывали в 'вакууме' - то есть никогда не обсуждали при нём национальные и религиозные вопросы. В частности, оба родителя, вовсе не будучи убеждёнными атеистами, никогда не спорили на 'церковные' темы, не посещали церковь, и ничего не рассказывали ребёнку о Боге. Разумеется, это привело их сына не к атеизму, а к тяжёлому, болезненному интересу к религии, завершившемуся духовным кризисом - который, впрочем, Флоренский удачно преодолел благодаря своим выдающимся способностям.